от вашего бензина помер Джон Сина! / Дитё порока и сладкого.(ц)бро
Покуда у меня новогодний перерыв в гамании, могу отвести душу и наконец-то ИЗЛИТЬ.
Всё излить: радугу, кровавые слезы, ненавиздь, фангерлинг, сожаление, филинг, эмоушенс.
Чем больше узнаю семейство Аудиторе, в первую очередь посредством ярчайшего ее представителя - Эцио Аудиторе да Фиренце, тем больше убеждаюсь во мнении, что им как никому подходят следующие два высказывания:
"Никогда не воюйте срусскими Аудиторе! На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью."
и
"Мыслим глобально, действуем по-идиотски."
Прямо, знаете, вышить золотой нитью на фамильном гербе.
Высечь на могильных плитах ныне покойных членов семьи.
Надписать над въездом в Монтериджони, как аллюзию на "Оставь надежду всяк сюда входящий", а позже любовно вткать эти слова на рвущиеся с верхушек башен в небо стяги.
ЧТО БЫ ВСЕ ЗНАЛИ
- А давай ты сиганешь с колокольни на первом полурабочем прототипе дельтаплана и пролетишь пол-Венеции под ливнем горящих стрел? - с горящими глазами и раскрасневшимися щеками предлагает Леонардо да Винчи.
- Адавайте! - не менее бодро соглашается Эцио.
- Отличный план, чуваки! - подытоживает Антонио де Магианис. - Всем по шашлыку в этом баре! Разжечь костры!
Но это я, конечно, любя.
К тому же у их молодого бесшабашного ебантяйства есть одно свойство - оно заразно.
И вот уже расцеловавшись с братьями по оружию ты сигаешь на картонных крылышках херувима с какой-то башни, внизу пылают костры, в тебя с гулом несутся тучи огненных стрел, но вместо того, что бы озаботиться думами о смерти, смысле жизни и теплых восходящих потоках, ты лыбишься как дурак во всю ширь лица и чувствуешь что готов расхохотаться. Нахуй тех лучников, заговорщиков, планы, цели и даже вендетту... Нахуй все. На ближайшие несколько минут есть только вечереющее небо, полет, и раскинувшаяся внизу панорама Венеции.
ЛЮБЛЮ ВСЕХ В ЭТОМ БАРЕ!
Всё излить: радугу, кровавые слезы, ненавиздь, фангерлинг, сожаление, филинг, эмоушенс.
Чем больше узнаю семейство Аудиторе, в первую очередь посредством ярчайшего ее представителя - Эцио Аудиторе да Фиренце, тем больше убеждаюсь во мнении, что им как никому подходят следующие два высказывания:
"Никогда не воюйте с
и
"Мыслим глобально, действуем по-идиотски."
Прямо, знаете, вышить золотой нитью на фамильном гербе.
Высечь на могильных плитах ныне покойных членов семьи.
Надписать над въездом в Монтериджони, как аллюзию на "Оставь надежду всяк сюда входящий", а позже любовно вткать эти слова на рвущиеся с верхушек башен в небо стяги.
ЧТО БЫ ВСЕ ЗНАЛИ
- А давай ты сиганешь с колокольни на первом полурабочем прототипе дельтаплана и пролетишь пол-Венеции под ливнем горящих стрел? - с горящими глазами и раскрасневшимися щеками предлагает Леонардо да Винчи.
- Адавайте! - не менее бодро соглашается Эцио.
- Отличный план, чуваки! - подытоживает Антонио де Магианис. - Всем по шашлыку в этом баре! Разжечь костры!
Но это я, конечно, любя.
К тому же у их молодого бесшабашного ебантяйства есть одно свойство - оно заразно.
И вот уже расцеловавшись с братьями по оружию ты сигаешь на картонных крылышках херувима с какой-то башни, внизу пылают костры, в тебя с гулом несутся тучи огненных стрел, но вместо того, что бы озаботиться думами о смерти, смысле жизни и теплых восходящих потоках, ты лыбишься как дурак во всю ширь лица и чувствуешь что готов расхохотаться. Нахуй тех лучников, заговорщиков, планы, цели и даже вендетту... Нахуй все. На ближайшие несколько минут есть только вечереющее небо, полет, и раскинувшаяся внизу панорама Венеции.
ЛЮБЛЮ ВСЕХ В ЭТОМ БАРЕ!
